Пришельцы

Камэш шумно выдохнул воздух, помотал лохматой головой, глянул исподлобья на слушателей, словно хотел лишний раз удостовериться, что все внимание сейчас приковано к нему. Затем снова опустил глаза вниз, на пожухлую траву и большой валун, служивший подобием трибуны. Наконец отрывисто бросил:

- Мы умираем, - снова быстрый взгляд на аудиторию. - Мы умираем, как вид. Эти пришельцы уничтожают нас. Это парадоксально, но это факт. Их мало, они слабы и ничего не могут нам противопоставить. Но они уничтожают нас с той же легкостью, с какой ветер срывает осенью листву с деревьев.

- Не преувеличиваете ли вы, любезный Камэш? - прервал оратора дребезжащий голос.

Камэш поморщился. Конечно же, это снова старый Бралуг. Старик все еще пользуется большим уважением в научном обществе, хотя, признаться честно, вся его заслуга состоит в умении ловко трепать языком.

- Ничуть!.. - огрызнулся он, не давая Бралугу продолжить начатую было фразу. - Конечно, нас очень много и мы сильны. Кое-кто, - Камэш сделал небольшую паузу после слова "кое-кто", чтобы всем стало ясно, кого же именно он имеет в виду. - Кое-кто может утверждать, что у нас не осталось в природе естественных врагов. Но это не так! Рано или поздно, пришельцы уничтожат нас! Это, увы, лишь вопрос времени!

- Пришельцы - всего лишь животные!.. - визгливо вскричал Бралуг из задних рядов. - Что они могут противопоставить нам? Как можно вообще наивно полагать, что примитивное варварское существо способно смести с лица земли величайшую из когда либо существовавших цивилизаций? Ха! Нет, уверяю вас, ни малейших причин для беспокойства. Я ни на минуту не усомнюсь, что есть способ бороться с ними, а значит, мы его найдем! И вот это - действительно лишь вопрос времени, причем совсем небольшого времени, дорогой коллега!

Слушатели начали перешептываться, и Камэш понял, что проиграл. Разумеется, этому стаду болванов приятнее поверить безмозглому оптимисту Бралугу, чем напрячь свои мозги и вникнуть в истинное положение дел! Камэш закрыл глаза. Да, он проиграл. Что ему остается?..

Смириться с этим. Теперь, когда даже Совет Старейшин не поверил ему, не остается ничего другого, кроме как смириться и ждать гибели. Гибели не только своей, индивидуальной - о нет, не такой Камэш эгоист, чтобы думать лишь о себе! Гибель неминуема для всех и каждого в отдельности. Камэш достаточно долго наблюдал и изучал повадки пришельцев, чтобы знать наверняка - они не успокоятся, они не уйдут, пока не убьют всех. Он наблюдал за ними… вместе с Хоном…

Слезы наполнили его глаза и он боялся открыть веки, чтобы не выказать этой постыдной слабости при Бралуге. Но долго сдерживать себя он не сможет. Камэш поспешно отвернулся. Теперь можно не таиться.

Сквозь слезы он видел заходящее солнце. Кто знает, сколько закатов осталось увидеть ему, Камэшу? Сто? Пятьдесят? Или пять? А может это его кровью окрашено вечернее небо?..

"Никому не дано знать, когда наступит для него последний закат" - вспомнились слова кого-то из древних мудрецов. Никому. А вот теперь закат наступает для целой цивилизации. И никто не вспомнит, что были мы на земле. Никто не прочтет на память древний стих и мудрое изречение.

Медленно, очень медленно побрел Камэш к дому. Спешить теперь некуда. Он ничего уже не сможет сделать для своего народа.

Ничего…

"Все могло быть иначе, будь жив Хон".

Да, наверное. Возможно, будь жив его сын, он нашел бы в себе силы бороться дальше. Но теперь…

"Я слишком устал".

Камэш глубоко вздохнул. Сил и вправду остается все меньше с каждым днем. Он еще не стар, но смерть сына выбила его из колеи. А теперь еще и этот проклятый Совет…

"Я сделал все, что было в моих силах. Больше я ничего не могу".

И пусть они делают, что хотят. Камэш больше в этом не участвует.

Ночью ему не спалось. Он очень устал днем, но сон все не шел к нему. В широкий входной проем светила полная луна, бледно-желтая и печальная. А он все думал. Думал о сыне.

Как странно понимать, что Хона больше нет. Странно… и больно.

Камэш помнил его еще малышом. Помнил все годы, проведенные вместе с его матерью, годы, не омраченные пришельцами.

Они уничтожили все, что у него было. Когда-нибудь они убьют и Камэша. И исчезнет тогда даже самая память о Хоне. Исчезнет навсегда веселый, беззаботный, неуклюжий юноша Хон…

Слезы снова закапали из глаз Камэша.

Нет! Так не будет!

Преодолевая слабость в теле, он поднялся на ноги. Взял с гранитного валуна у изголовья плошку с краской.

Они могут убить, уничтожить, растоптать всю его семью - но Хон останется жить! Пусть не настоящей жизнью, пусть лишь изображением на стене, но зато эта жизнь будет вечной!

Уверенными мазками Камэш наносил краску на гранит. Слезы текли из его глаз, мешая смотреть, как на освещенной луной стене проявляются знакомые, такие милые черты.

Вот таким запомнил он Хона. Пусть Хон навсегда останется таким!

Закончив работу, он вдруг понял, что тяжесть ушла из его души. Еще несколько минут он неподвижно стоял, всматриваясь в портрет, потом лег. И сразу уснул.

* * *

- Смотри, Билл! Тут еще одна пещера! Помоги-ка мне!

Вдвоем с Карлом они сумели откатить в сторону несколько крупных булыжников, расчищая вход в пещеру. Наконец Карл, вытерев тыльной стороной ладони вспотевший лоб, сказал:

- Пожалуй, теперь туда можно забраться. Давай привяжем веревку вон к тому валуну!

Осторожно спустившись вниз, Карл включил фонарик и присвистнул от удивления.

- Спускайся сюда, Билли! Ты не поверишь!

И когда его компаньон ступил на дно пещеры, осветил великолепный рисунок.

- Наскальная живопись! Черт побери, я конечно не археолог, но думаю, что штука это древняя! Вот дела!

- Да, конечно, - отозвался Билл. - Это же мамонт, Карл. Они все вымерли черт знает сколько лет назад.

Друзья помолчали несколько минут, зачарованно разглядывая рисунок. Потом Карл сказал:

- А знаешь, просто потрясающе здорово рисовали эти древние люди, правда?..

Колпашево, 18.04.2003